Крепость Фуна — замок княжича Александра

Описание окружающей местности

Крепость пристроилась на скалистой возвышенности под обрывистыми юго-западными склонами горы Демерджи, приблизительно на полпути между селами Лаванда и Лучистое, несколько в стороне, к северу, от современной дороги. Расположен замок был исключительно удачно. Рядом проходил оживленный, возможно самый удобный, путь, связывавший степные и предгорные районы полуострова с Южнобережьем. Со стен крепости просматривалась едва ли не вся Алуштинская долина. К западу от замка, в глубоком овраге, протекает речка Демерджи, вместе с обрывистыми западными склонами служа ему дополнительной защитой. Невдалеке к востоку от укрепления есть отменный источник под названием Парткун, питавший водой крепость и поселение посредством водопровода из гончарных труб.

Судя по всему, в XIV веке, оказавшемся для этих мест поспокойнее, население вновь осмелилось обосноваться на удобной для жизни и хозяйства открытой местности у подножия Демерджи. Селение Фуна возникло намного раньше крепости и пережило ее почти на 400 лет. Его неоднократно упоминают в средневековых письменных источниках; о самом же укреплении современники, увы, не оставили ни строчки. Как и большинство укреплений на Южном берегу Крыма, Фуна предстала исследователям нового времени молчаливым свидетели прошлого. Окинув крепость взглядом, о ней часто и охотно писали, но только планомерные археологические исследования 1980–1996 годов позволили достоверно восстановить короткую, но богатую событиями историю того незаурядного памятника.

История крепости Фуна

Строительство укрепления при селении Фуна было предпринято энергичным мангупским князем Алексеем-старшим около 1422 года. Место было ранее обжитым, крепостная стена перекрыла остатки основательной «кулацкой» усадьбы, сгоревшей на рубеже XIV–XV веков. Почти одновременно Алексей затеял строительство в Инкермане, на западной границе своего маленького государства. Если Фуна должна была противостоять генуэзской Алуште, то Каламита — Инкерман явно была ориентирована против Чембало. Как уже неоднократно упоминалось, в эти годы, накалившиеся отношения между княжеством Феодоро и обосновавшимися в Крыму генуэзцами разразились чередой военных конфликтов.

Новое укрепление служило защите восточной границы княжества, но, учитывая воинственный нрав господ Мангупа, одновременно являлось и удобным плацдармом для наступления на владения латинян, постоянно заставляя их пребывать в тревоге за безопасность Алушты и западных окраин Судакского консульства. По причине стратегического положения, Фуну не миновало ни одно из известных вооруженных столкновений сторон. Финалом ее истории, впрочем, как и истории значительной части южнобережных укреплений, стало вторжение османов в 1475 году.

Крепостной ансамбль замка развивался и совершенствовался на протяжении всей его полувековой жизни. Первоначально он не отличался особой мощью и сложностью. Раннее укрепление представляло собой оборонительную стену, толщиной не превышавшую 1,5 метра, охватывающую площадку над обрывами скальной возвышенности. Единственная небольшая прямоугольная башня стояла в центре короткой северной куртины, западным фланком упиравшейся в обрыв. Возведенный над ним парапет для стрелков усилил его природную неприступность. Ничем не прикрытые калитка-потерна и проем ворот располагались на восточной куртине. Можно сказать, что это была еще не крепость, а «идея» крепости.

Строители укрепления явно торопились поддержать военные амбиции своего государя, вероятно рассчитывая впоследствии усилить ее оборонительные качества. Впрочем, и эти скромные укрепления были возведены отнюдь не бездарно. Предполагалось, что добраться до ворот неприятель мог, только двигаясь по дороге, находившейся под обстрелом со стены, да еще и будучи обращенным к ней незащищенным правым боком, что уже неприятно. Вдумчиво и не торопясь высаживать ворота тоже не получалось, нужно было не упускать из внимания возможность вылазки защитников через оставшуюся в тылу калитку.

В ходе военного конфликта 1422–1423 годов ранние укрепления Фуны пострадали не от неприятеля, а от буйства стихии. Подобно одновременно возведенным генуэзским стенам Алушты они не выдержали разрушительного землетрясения 1423 года, оставившего по себе легендарную память. Надо полагать, даже строительный раствор, на коем были возведены кладки укрепления, должным образом не успел отвердеть. Рухнула часть восточной куртины, обрушились своды ворот и потерны. Похоже, что обе стороны, потрясенные случившимся, прервали военные действия и некоторое время обдумывали собственное поведение и причины Божьего гнева. По заключенному миру, захваченную было феодоритами Чембало — Балаклаву пришлось сдать, но княжество таки закрепило за собой выход к морю, и новые крепости Каламита и Фуна на западной и восточной границах остались в распоряжении князя Алексея, позволяя в будущем повторить все сначала.

Восстановление крепости началось немедленно, на сей раз основательно и без спешки. Рассевшуюся башню укрепили дополнительным поясом кладки, переложили обрушенные прясла стен, местами усилив их контрфорсами, местами нарастив в толщину. На северо-восточном углу на монолитном основании возвели вторую башню. Большее внимание уделили защите ворот, прикрыв их открытой с тыла полукруглой башней, причем проезд устроили не прямо, а в ее правом боку, сделав недоступным для фронтального обстрела. Получилось так, что эта башня, позже включенная в постройку надвратной церкви, лучше прочих частей комплекса сохранилась до нашего времени — почти до уровня боевой площадки. Дорога к воротам по-прежнему проходила вдоль восточной стены, но теперь благодаря башням защитники получили возможность более действенного ее обстрела с разных направлений.

Второй этап жизни укрепления закончился пожаром, определенно связанным с военными действиями. С большой долей вероятности можно предполагать, что произошло это в 1434 году. Годом ранее феодориты захватом Чембало спровоцировали большую войну с Генуей. Если их силы были адекватны тем, что им могли противопоставить латиняне здесь в Крыму, то шесть тысяч наемников под предводительством капитана К. Ломеллино, прибывших морем из метрополии, решили исход кампании в пользу генуэзцев.

Как уже говорилось, после потери Чембало феодориты были деморализованы и, видимо, старались избежать дальнейших решительных схваток и особого упорства в защите своих пограничных укреплений не проявляли. Возможно, они стремились собрать свои силы воедино, чтобы воспрепятствовать вторжению итальянцев вглубь полуострова и, по крайней мере, отстоять столицу княжества Мангуп. Надо полагать, генуэзцы также не особенно рассчитывали закрепить за собой захваченные замки и ограничились тем, что сожгли эти осиные гнезда.

Потерпев жестокое поражение от татар под Солхатом, латиняне, похоже, окончательно лишились иллюзий о возможном военном преобладании на полуострове. Вероятно, мир между сторонами был заключен на условиях — кто чем владел до начала конфликта, тот тем и владеет, по-большевистски «без аннексий и контрибуций», хотя татары таки выторговали с латинян не особо обременительную дань. Вскоре общая османская угроза заставила крымских жителей поумерить воинственность. Следующие десятилетия все три стороны старались не доводить дело до ножей, ведя изощренную дипломатическую игру друг с другом и с сопредельными крупными державами.

Зализав раны, князья мангупского дома занялись восстановлением и дальнейшим усилением пограничных укреплений. Основные строительные работы были предприняты в 1459 году. Точная дата стала известна благодаря счастливой находке строительной надписи. Облик крепости сильно изменился. Реконструкцию начали с северной линии обороны. Пришедший в негодность участок стены от башни до обрыва разобрали и передвинули вперед, вровень с башенным фасадом, толщину куртины до угловой башни существенно увеличили, ликвидировали калитку для вылазок.

Центром ансамбля стала монументальная четырехэтажная жилая башня-донжон, пристроенная к восточной куртине стен с наружной стороны. Донжон Фуны весьма напоминал аналогичную постройку в цитадели Мангупа, возведенную пятью годами раньше, разве что был поменьше.

Храм св. Федopa Тирона

Чрезвычайно интересно был конструирован оборонительный узел в районе крепостных ворот. Над воротным проездом соорудили солидный храм прелюбопытнейшей архитектуры, освященный во имя святого Федopa Тирона. Прежняя открытая с тыла полукруглая башня была надстроена и превращена в алтарную апсиду нового храма. Впрочем, бойницу для стрельбы в ней на всякий случай сохранили. Изнутри крепости к бывшей башне пристроили основной объем здания церкви. Храм был однонефным и имел перекрытие в виде стрельчатого свода. Он получился как бы двухъярусным. Сквозь его нижний этаж по-прежнему проходил воротный проезд. Со стороны крепости он выглядел как арка в западном фасаде храма, опирающаяся на пару граненых колонн.

Второй этаж предназначался собственно для богослужений. Вход в храм располагался в южной стене, у юго-западного угла, на уровне второго этажа. Проем был перекрыт резной архитравной плитой, к сожалению утраченной. Межэтажное перекрытие было деревянным по дубовым балкам, а крыт храм был каменной черепицей. Храм был по местным меркам просторным, высота свода достигала почти семи метров. Интерьер оживляли рельефные изображения крестов, стрельчатые ниши и аркасолии в стенах, оформленные полуколоннами со строгими капителями. Помещение освещалось тремя узковатыми оконными проемами.

Ныне храм сильно разрушен, но сохранились многие отдельные детали архитектурного оформления его фасадов и интерьера, вызывавшие среди искусствоведов определенные споры о стиле постройки. Сейчас можно сказать, что здесь отразился широкий круг влияний. Определенно, в возведении храма, да и всей крепости участвовали армянские мастера, проявляется и малоазийская строительная традиция.

От донжона до апсиды церкви возвели еще одно звено основательной стены. Возле юго-восточного угла башни устроили внешние ворота. Получился хорошо защищенный треугольный в плане внешний дворик перед основными воротами укрепления. Здесь же располагался и вполне сохранившийся замковый сортир. Остроумно выведенная в него ливневка периодически очищала заведение от нечистот.

Попасть на стены укрепления можно было по нескольким пристроенным каменным лестницам. Их расположение менялось по мере перестройки замка. Раскопками открыта плотная внутрикрепостная застройка. Ряд жилых и хозяйственных помещений примыкал непосредственно к стенам, вторая группа построек располагалась в центральной части крепостной территории. В южной части укрепления начали строить цистерну-водохранилище, вероятно так и не завершенное ко времени нашествия османов. В помещении, примыкавшем к угловой башне, располагалась кузнечная мастерская.

Теперь о владельце замка. Вернемся к упоминавшейся строительной надписи, некогда украшавшей вход в донжон. Любопытно уже то, что текст и изображения были вырезаны на оборотной стороне основания богатого христианского надгробия рубежа XIV–XV веков. Впрочем, архитектурные детали, оформлявшие фасады донжона, зачастую были выполнены из подобных же перелицованных надгробных памятников. Как-то уж больно по-деловому отнеслись строители замка к памяти единоверцев, почивших всего за поколение до них.

Верхняя часть плиты разделена на пять частей, в которых среди богатого растительного орнамента помещены геральдические медальоны и монограммы. Под ними четырехстрочная надпись на греческом языке — стихотворное славословие строителю (его имя, к большой досаде, нечитаемо) и Господу по поводу удачно завершенного возведения «трисильной» башни на радость и пользу подданных — и дата 19 июля 6967 года от сотворения мира, то есть 1459 года.

Надо полагать, феодориты переняли манеру украшать свои постройки закладными плитами с геральдическими композициями у своих противников генуэзцев. В средневековой Европе традиции геральдики давно были кодифицированы и приняты во всеобщее употребление, для мира православного это оставалось диковиной. Левый медальон содержит посвящение Господу — изображение креста и сокращенную стандартную формулу «Христос победитель», правый — знакомое всем изображение двуглавого орла — династический герб византийских императоров Палеологов. Владетели Мангупского княжества состояли с ними в дальнем родстве, и это весьма грело самолюбие захолустных князьков.

Три центральных медальона содержат монограммы реальных лиц, известных в истории княжества Феодоро. В левом медальоне монограмма князя Алексея-младшего, в центральном, похоже, его брата Исаака, а в правом — княжича Александра, ставшего последним правителем Мангупа. При раскопках донжона нашлись прямые свидетельства тому, что замок был резиденцией именно Александра. В слое пожара найдены остатки парадного поливного сервиза, на отдельные чаши которого была нанесена монограмма их владельца — замысловатым образом начертанное имя Александра. Надо полагать, подобно европейским дофинам, наследник мангупского престола имел здесь резиденцию, небольшой двор и отряд воинов в своем распоряжении.

Возведенная в укреплении жилая башня-донжон одновременно служила и центральным оборонительным сооружением и резиденцией владельца крепости. В ее цоколе размещались хозяйственные помещения и «пищеблок», второй и третий этажи были жилыми. Воинский отряд при княжиче состоял из трех-четырех десятков ратников. Все они были воинами-профессионалами, владеющими современными им видами оружия. В укреплении нередки находки тяжелых наконечников арбалетных стрел-«болтов», найдено несколько фрагментов мечей, ядра для баллист и пластина доспеха. Наличие у защитников замка огнестрельного оружия маловероятно.

Видимо, один из служивых, упражняясь в рисовании, оставил на известняковой плите изображение святого Георгия, извечного покровителя воинского сословия. Фигура святого весьма схематична, куда реалистичней изображен его боевой конь, попирающий копытами и вдобавок писающий на поверженного дракона. Справа от зверя изображены полумесяц и шестиконечная звезда, вероятно символы злых сил, олицетворением коих выступал поверженный христианским воином дракон.

Перебраться прямо с Фуны в мангупский дворец, на трон почившего родителя, княжичу Александру не удалось, власть перехватил его дядя Исаак. Александру пришлось едва ли не бежать к шурину, господарю Валахии (Молдавии). Впрочем, недолгое время спустя и дядюшка отошел в лучший мир. Здесь уже княжич не растерялся. Оперативно высадившись в Крыму с отрядом из трех сотен воинов, любезно одолженных ему родственником, он таки захватил родительский престол. Увы, ненадолго. Несколько месяцев спустя в Крыму высадилась турецкая армия Гедик-Ахмеда-паши. Князь Александр не меньше трех месяцев упорно оборонял свою столицу Мангуп — Феодоро, но военное превосходство османов было подавляющим.

Надо полагать, когда, разорив Алушту, османы двинулась в глубь полуострова, маленькая крепость Фуна встала у них на пути. Боеспособные жители посада наверняка вышли на стены вместе с гарнизоном. Замок погиб в пожаре, его бывший владелец оказался в турецком плену.

Но жизнь на этом не завершилась, рядом с обгоревшими руинами осталась большая деревня, сохранившая название Фуна. Лишенный перекрытий донжон чуть ли не два столетия использовался как хлев. Только к началу XVIII века его вместе с другими крепостными сооружениями основательно растащили на камень. На их руинах пристроилось несколько обывательских домовладений. Продолжались службы в восстановленной крепостной церкви. Однако христианские традиции в этих местах неуклонно слабели. Среди жителей Алуштинской долины заводилось все больше мусульман, как переселенцев из других провинций Османской империи, так и ренегатов из местных. Последние две сотни христиан со своим священником в 1778 году переселились в Приазовье.

На протяжении XIX века крепость и оставшийся без клира и прихожан храм не были обделены вниманием путешественников и исследователей, уже осознававших значимость этого места для истории полуострова. Церковь даже пару раз ремонтировали, надеясь сохранить древнее здание, обнесли его плетнем и отгоняли местных обывателей, норовивших загнать в пустующий храм овец. Неожиданную точку в жизни старинного поселения поставили катастрофические обвалы склона горы Демерджи, случившиеся в 1893 и 1894 годах. Было разрушено четыре дома, погибли двое крестьян. Оставшиеся поселяне запаниковали и пожелали переселиться из-под нависающих скал в безопасное место, что и было осуществлено. Так появилось современное село Лучистое в двух километрах к востоку. Храм Святого Феодора, ветшая и постепенно разрушаясь, все же держался до 1927 года, кода удар ялтинского землетрясения и его обратил в руины.

Существует легенда о захоронении в этой местности Королевы Готов, а также её знаменитой короны. После захвата Крыма фашистскими войсками и проведенных там раскопок немцами, эта легенда не подтвердилась. Местные жители верят до сих пор, что корона лежит где-то под стенами замка.

Как добраться?

Добираться до укрепления Фуна удобно по трассе Алушта — Симферополь, до поворота на село Лаванда и далее на село Лучистое. Крепость находится на скалистой возвышенности под обрывистыми юго-западными склонами горы Демерджи, приблизительно на полпути между селами, несколько в стороне, к северу, от современной дороги.

В село Лучистое из Алушты можно добраться на пригородных маршрутных такси, отправляющихся с площади Советской. До поворота на Лучистое можно добраться рейсовыми междугородными автобусами, курсирующими между Симферополем и Алуштой или Ялтой, и троллейбусами № 51 (Симферополь — Алушта) и № 52 (Ялта — Симферополь).

Посещение Фуны платное (где-то с 2000-х годов предприимчивые люди решили, что руины крепости смотреть бесплатно негоже).