История строительства Массандровского дворца

Бушар — автор первого проекта дворца

В конце 1870-х годов «барский» или чаще называемый «экономический дом» сильно пострадал от бури и Семен Михайлович Воронцов приказал выстроить другое, более поместительное и комфортабельное здание, заказав проект французскому архитектору Е. Бушару.

Относительно ровная площадка, окаймленная амфитеатром гор, на которой стоял дом, давала возможность построить здесь дворец и расширить уже существовавший парк. Как это происходило, известно из переписки управляющего южнобережными имениями Воронцовых Антона Кебаха, сына садовника Карла Кебаха, с Семеном Михайловичем и его супругой Марией Васильевной. Этот интереснейший материал был обнаружен в архивах Государственного исторического музея в Москве. В своих письмах Антон Кебах довольно подробно сообщает обо всем, что происходило в те годы в имении.

В 1879 году Бушар появился в Массандре и стал работать над проектом. В январе 1880 года Антон Кебах сообщал: «План дома Верхней Массандры г. Бушар делает, два фасада уже окончены, вследствие болезни сердца доктора не позволяют ему усидчиво работать, но я имею в виду пригласить из Ялты одного господина для помощи».

Прошел еще месяц, все планы и чертежи были готовы и высланы для одобрения заказчику. Тогда же стали готовить материалы: из Севастополя поступали «пустопорожние» кирпичи, мелидные балки, в Ак-Мечети заказывался камень для карнизов…

В феврале 1880 года началась кладка фундамента дворца. В течение лета возводились стены, а весной 1881 года Кебах сообщал в Одессу: «Ваша светлость Мария Васильевна!.. С 15 марта установилась здесь весенняя погода, которая дала возможность начать кладку нового дома в Верхней Массандре и подвала. Вследствие заготовления в ненастное время камней, кладка ныне производится очень успешно и если так продержится погода, то второй этаж окончен будет в последних числах мая». Действительно, строительство дворца двигалось быстрыми темпами. Сам Бушар находился постоянно при постройке нового дома, что давало возможность быстро решать все вопросы. Уже к середине сентября того же 1881 года дворец был возведен под крышу. Читаем у Кебаха: «Каменная работа нового дома Верхней Массандры совершенно окончена, исключая парадной лестницы… приступлено к плотнической работе, кладут балки и делают стропила для крыши». Одновременно вокруг дома проводилась съемка земли, а внутри — работы по оборудованию водяного отопления, водопровода, вентиляции. Контракт на выполнение этих работ был заключен с Магнусом, который выезжал в Одессу, чтобы лично с Семеном Михайловичем решать «возникшие вопросы в отношении крыши, отопления и вентиляции», и постоянно совещался с Бушаром, «что, где и как лучше поставить». Магнус должен был установить на крыше флюгер и громоотвод, специально заказанный в Париже. Молва о будущем дворце быстро распространилась по Крыму. «В последнее время,— доносили из Ялты,— посещали новую постройку инженеры железных дорог, восхищались красотой кладки и отчетливостью карнизов».

Все шло хорошо, но вдруг в конце ноября неожиданно случилась беда: «Ваша светлость, Князь Семен Михайлович! Приношу Вашей Светлости в этом письме известие, повергшее нас всех в печаль,- писал управляющий Массандрой. — В понедельник 30 ноября в 7 утра скончался от аневризма сердца Бушар… Простуда приняла внезапно широкие размеры и несчастный, проболев лишь дней с восемь, умер. Сегодня происходит погребение на Ялтинском кладбище».

Получив столь неприятное известие, Воронцов счел своим долгом позаботиться о семье покойного, он телеграфировал из Петербурга: «Сердечно опечален смертью достойного Бушара. Нужно обеспечить положение вдовы и детей. Кем думаете заместить? Желательно окончить, если возможно, крышу».

Кебах решил просить в Киеве брата архитектора «занять его место», но тот отказался, так как, по его словам, имел «работу на несколько лет вперед по очистке в Днепре подводных камней». Вдова Бушара с выделенным Воронцовым пособием была отправлена во Францию.

По сути, эта переписка пока единственный источник к биографии мелькнувшего на крымском горизонте архитектора — автора первого проекта Массандровского дворца. К сожалению, остается неизвестным, когда он родился, где получил профессиональное образование, где практиковал до Крыма.

После смерти Бушара работы в Массандре продолжались. Воронцову сообщалось: «Поставленная крыша придает дому великолепный вид. Фасад весь уже очищен… Весь мусор возле и внутри дома свезен». Оставалось выполнить внутреннюю отделку, но опять помешали непредвиденные обстоятельства: в мае 1882 года скончался С. М. Воронцов. Работы приостановили на этот раз надолго. Так недостроенным дворец простоял 10 лет.

Заказывая проект дворца, Воронцовы хотели, чтобы дворец, в отличие от алупкинского, был относительно небольшим, служил местом отдыха одной семье в самое жаркое время года. В нем не предусматривалось устройство больших парадных комнат, все должно было способствовать созданию атмосферы уюта и комфорта. Этим требованиям вполне отвечал проект, выполненный Бушаром в романтическом духе.

В основе его лежал тип замка эпохи Возрождения во Франции, где искусство Возрождения развивалось на основе очень прочных и богатых местных готических традиций. В знаменитых французских королевских замках XVI века — Блуа, Шамбор, Шантильи, Шенонсо и др., расположенных в долине реки Луары и до сих пор представляющих национальную гордость Франции - ярко выраженные элементы Возрождения органично сочетались со средневековым стилем. Различные по форме и высоте башни, крутые островерхие крыши, затейливые мансарды придавали этим дворцам живописность.

В этих архитектурных памятниках поражает выразительность композиционных ритмов, строгость и ясность конструктивного решения, выверенность пропорций и богатство декора.

Взяв за основу особенности этих прославленных замков, варьируя некоторые характерные их элементы, Бушар очень тактично использовал в Массандровском дворце приемы французской архитектуры XVI века. Несмотря на то, что во внешнем его облике много элементов Ренессанса (почти плоское решение фасадов, четкое поэтажное членение, строгий ритм крупных оконных проемов), здание в целом больше походило на средневековое сооружение. Это объяснялось тем, что в композиционном решении архитектурных объемов, основной акцент архитектор сделал на двух круглых башнях, которые, как в средневековье, подчеркивали и выделяли вход. Именно они и создавали главный художественный образ здания. Кроме того, сама каменная кладка из крупного слабо обтесанного серого известняка усиливала характер суровости сооружения. Массивный, компактный по объемам, он смотрелся довольно романтично.

В то время растительность была не очень густой, во многих местах сквозь кроны деревьев просматривались причудливые очертания скал. Дворец органично вписался в этот горный ландшафт и своим видом навевал «что-то холодное и суровое». «Эта серая глыба с башней и странными контрфорсами выхвачена прямо их средних веков. Она угрюма и мрачна, как остатки жилья какого-нибудь барона или маркграфа. Ее стиль неопределен… Но она импонирует… Этой природе, этим скалам и лесам, этому насупившемуся молчанию окружающего нельзя было дать товарища более подходящего, нежели этот дом», — таким он представал перед глазами путешественников. Сейчас мы об этом можем судить лишь по воспоминаниям современников, фотографиям тех лет и акварельным работам.

Еще одну особенность Бушаровского проекта необходимо подчеркнуть. Живописное пластическое решение основных объемом здания позволило архитектору, избежав однообразия и сухости, сделать дворец очень выразительным. Бушар отходит от симметричного решения фасадов: с южной стороны он проектирует квадратную башню, северную часть западного фасада заканчивает ризалитом, завершающимся высокой четырехскатной крышей трапециевидной формы с круглыми большими окнами. Это нарушало однообразие горизонтальных членений здания. В восточном фасаде выступающие на плоскости стены круглые башни, центральный ризалит с высоким покрытием, парадная полукруглая лестница — придавали дворцу ту живописность, которая и послужила основой для дальнейшего развития архитектурного образа при последующей перестройке дворца в конце XIX века.

Как указывают архивные источники, строительство дворца обошлось С. М. Воронцову в 120 тысяч рублей. Перед дворцом были разбиты обширные цветники, в которых преобладали розы. Уже в 1880 году, когда только закладывался дворец, садовник Юрьевич размножил свыше четырех тысяч самых лучших роз для будущей посадки вокруг этого нового дома.

Несмотря на типично западноевропейский характер бушаровского дворца, он оказался связанным с общими тенденциями развития не только зарубежной, но и русской архитектуры тех лет. На протяжении всего XIX века, начиная с 30-х годов, повсеместно — и в России, и в западноевропейских странах — развивается так называемый стиль историзма, характерный обращением к стилям более ранних эпох и использованием элементов различных стилей в одном здании, как в его планировочном решении, так и в отделке фасадов и интерьеров. Главной особенностью романтических построек было не столько выявление отчетливой характеристики используемого стиля, сколько стремление достичь гармонии с природой. В Массандровском бушаровском дворце выразительно проявились эти особенности стиля историзма.