Кизил-Таш или Гелин-Кая

Происхождение названия

«Кызыл + таш» — татарский эпоним: «Красный + камень». Более древнее название — Гелин-Кая — это также татарский эпоним, означающий «Эллинская скала». Некогда так называлось и само старинное село, в лихие времена его переименование ограничилось переводом исторического топонима — Краснокаменка. При определенном освещении отвесный южный обрыв известняковой скалы действительно отливает тёплым красноватым тоном.

Описание окружающей местности

На южном берегу Крыма, над Гурзуфом есть скала «отторженец» красноватого цвета и по форме напоминающая Каабу из Мекки. Это гигантская глыба известняка, тысячелетиями стекающая к морю и красноватая из-за окислов железа. Она прекрасно видна с алуштинской трассы. Это Кизил-Таш; на ее вершине — руины примечательного средневекового замка.

Скалу придется брать с севера — только там доступный для выхода на вершину перешеек. Обходить 20–30-метровые обрывы можно и с востока, и с запада. Восточная тропа начинается за небольшим прудом у подножия скалы, западная — от старой могильной ограды по краю виноградника. Северо-западный обрыв Кизил-Таша имеет прямо-таки скульптурный вид — многометровый профиль вождя неведомого индейского племени.

Местами в нынешней тропе угадываются признаки специально устроенной древней дороги. По пути встретятся остатки построек, русла старых выложенных камнем арыков — следы человеческой жизни, некогда окружавшей скалу. Тропы пропетляют по лесу и выведут к нагромождению скальных глыб перед верхним плато. Здесь придется оценить естественную неприступность Кизил-Кая. Цепляясь всеми четырьмя, надо преодолеть расселину между скальными блоками и выбраться на относительно ровную площадку.

Описание крепости

Планировка этой маленькой крепости довольно необычна. Надо полагать, владетель, некогда выбравший это место для своего логова, отличался некоторой эксцентричностью. Начнем с того, что в само укрепление, видимо, не было возможности подняться ни верхом, ни тем более на повозке. Похоже, что над расселиной был устроен боевой парапет. Перед ним — основание внушительной, квадратной в плане башни. Один ее угол сохранился на высоту, превышающую рост человека. Сложена она была из рваного камня на крепком известковом растворе и когда-то имела высоту около 10 метров. Стало быть, это уже внешний крепостной двор.

Башня перекрывает узкий, шириной буквально в два больших шага, перешеек, соединяющий малую площадку с основной частью плато. Проскользнуть мимо нее было немыслимо, тем не менее, проход на плато перегораживала еще одна основательная стена толщиной метра полтора, кое-где сохранившаяся на несколько рядов кладки. Ее длина была шагов тридцать; фланки заканчиваются только там, где высота и крутизна обрывов делают попытку взобраться на площадку вовсе немыслимой. Стена некогда состояла из двух куртин, образовывавших уступ. Здесь находилась надежно прикрытая узкая калитка — единственный проход внутрь укрепления. Слева и справа от перешейка — два крутых скальных кулуара, в принципе доступных для восхождения. Надо полагать, оба они были перегорожены короткими поперечными отрезками стен. Складывается впечатление, что, здраво оценив рельеф, строители крепости расположили причитающийся набор крепостных сооружений в обратном порядке: башня, укрепленный проход и только затем главная крепостная ограда с воротами — крепость наизнанку. Впрочем, все здесь устроено в высшей степени рационально и основательно, да и башня-боннет, вынесенная за стену, вроде как в европейской практике строительства крепостей встречается.

На практически голом плато скалы произрастает лишь несколько колючих можжевельников и кустов шиповника. Поверхность скалы местами покрыта дёрном, местами обнажена. От построек остались подрубки на скале, отдельные камни да фрагменты характерной черепицы. Похоже, что в юго-восточной части плато угадываются следы церковного фундамента. Что было не во власти строителей, так это обеспечить укрепление источником воды. Что-то можно было собрать в дождь с кровель, но по большей части приходилось воду доставлять бурдюками от подножия скалы, а на случай неблагоприятных событий создавать запас в глиняных бочках — пифосах.

Детально памятник не исследовался, и его датировки не вполне определенны. Одни авторы вписывают их в XIII–XIV века, другие полагают, что крепостца дожила до османского нашествия в 1475 году. Как и на большинстве укреплений, жизнь здесь была прервана какими-то военными событиями. Второе зафиксированное название скалы и крепости — Гелин-Кая; в литературе его обычно трактуют как «эллинская скала». Отсюда разматывается цепочка предположений. Греческий замок Гелин-Кая противопоставляют близлежащему генуэзскому, на скале Дженевез-Кая в Гурзуфе, полагая, что первый был пограничным укреплением феодоритов, сдерживавшим проникновение латинян в глубь полуострова. Все это очень сомнительно, начиная от перевода названия.

Составляющая «Гелин» в южнобережных топонимах пару раз встречается, но сами греки византийского времени полагали себя не эллинами, а ромеями. Местное тюркоязычное население знало не эллинов, а румов, или урумов, и топонимов с этой составляющей много больше. А уж сколько событий могло зацепить памятник в отпущенные ему исследователями два века: вторжение монголо-татар, утверждение на побережье латинян, становление княжества Феодоро и Крымского ханства, как минимум две войны генуэзцев и феодоритов, сложные дипломатические игры сторон, наконец, нашествие османов. Вписать сюда историю маленького укрепления — дело непростое, во всяком случае, имеющихся сегодня данных о замке Гелин-Кая, или Кизил-Таш, явно недостаточно.