Карадагский звон (отузская легенда)

На Кара-Даге существуют развалины нескольких церквей и монастырей. Легенда о тихом звоне в Пасхальную ночь связано с именем Святого Стефана, епископа Сугдейского (VIII в.). Стефан Сугдейский управлял Сугдея-Фульской епархией в период иконоборчества. Будучи горячим защитником иконопочетания, Стефан много претерпел в Константинополе, куда был вызван византийским правительством.

Кизильташ — монастырь недалеко от Кара-Дага.

Какомира — бедняжки, несчастненькие.

Истин Полин — в столицу.

Христос анести ек некрон — Христос воскресе из мертвых.

Музей-заповедник Кара-даг. Фото: Evgen Kirjukhin

Капитани Яни лежит у костра, смотрит на гору.

— Как камбала, капитани Яни?

— А, чатра-патра… Плохо, неплохо! Куда идешь?

— В Кара-Даг. Там, говорят, в сегодняшнюю ночь слышен звон.

— Энас нэ аллос охи. Один слышит, другой — нет.

— Откуда звон? Из Кизильташа?

Капитани Яни отворачивается, что-то шепчет.

— Оттуда, — показывает он на море. — Может быть, даже из Стамбула.

Мы некоторое время молчим, и я смотрю на Кара-Даг. Отвесными спадами и пропастями надвинулся Кара-Даг на берег моря, точно хотел задавить его своею громадой и засыпать тысячью подводных скал и камней.

Как разъярённая, бросается волна к подножью горного великана, белой пеной вздымается на прибрежные скалы и в бессилии проникнуть в жилище земли сбегает в морские пучины.

Капитани Яни подбрасывает в костёр сушняку и крутит папироску.

Я ложусь на песок рядом с ним.

— А ты сам слышал?

— Когда слышал, когда нет.

Темнеет. Чёрной дымкой подернулся Отузский залив; чёрной мантией укрывает Кара-Даг глубины своих пропастей. Капитани Яни медленно говорит, вставляя в речь греческие слова, и я слушаю под шум прибоя рассказ старого рыбака.

Слушаю о том, как под Кара-Дагом был некогда город, и в залив входили большие корабли из далёких стран.

— Хроня, хроня! Как бежит время.

И как там, где ползет жёлтый шиповник, был прежде монастырь.

Бедный монастырь; такой бедный, что не на что было купить колоколов.

—Какомири! Какомири! Бедняки были.

Тогда в Судаке жил Стефан.

— Агиос Стефанос.

И просили монахи святого Стефана помочь им, но был беден Стефан и не мог помочь.

Был беден, но смел, не боялся сказать правду даже знатным и богатым.

Не любили его за это царь и правители и вызвали на суд в ис тин Полин, в Стамбул.

В самую пасхальную ночь увозили его на корабле. Плыл корабль мимо Кара-Дага, и вспомнил святой Стефан монахов. Вспомнил и стал благословлять монастырь.

А в монастырь к заутрени прибыл из города Анастас астимос, Анастас правитель. Знали и боялись Анастаса на сто верст кругом,

— Фоверос антропос! Никому не давал пощады.

В те времена в стране был обычай — кто под Пасху оставался в тюрьме, того отпускали на свободу.

Не хотел Анастас исполнить обычай, велел потуже набить колодки заключенным.

— Ти антропос! Вот был человек!

Узнал об этом игумен и не велел начинать службы.

— Ти трехи? В чем дело? — спрашивал Анастас монахов.

Боялись монахи сказать, но все же сказали.

— Ох, строгий игумен. Не начнет, если сказал. Отпусти людей из тюрьмы.

Вскипел гневом Анастас, схватился за меч.

— Не идет в церковь, так сам пойду за ним.

Выше церкви было кладбище. Еще теперь можно найти могилы. Только подошел астимос к кладбищу — зашевелились могильные плиты. Отшатнулся Анастас, опустил меч; отнялись у него ноги; не мог идти дальше.

— Анастаси каме! Анастас, сделай, — сказал чей-то голос.

Может быть, было не так, но так говорят.

— Пиос ксеври! Кто знает!

Подошел к Анастасу игумен, упал пред ним Анастас, обещал сделать по обычаю.

Открыл игумен церковную дверь и запели монахи.

— Христос анести ек некрон.

Дошел голос их до Стефана и ответил он:

— Алифос анести! Воистину воскресе!

Но не услышали монахи, а по молитве святого донёсся до них откуда-то перезвон колоколов.

— Тамва! Чудо случилось! — и объяснил игумен людям это чудо.

С тех пор, сколько ни прошло лет, всегда в ночь на Пасху слышен в Кара-Даге Стефанов звон.

Точно издалека приходит, точно вдаль уходит.